Уже битый час Хайя смотрела и не верила своим глазам. Ее Веста, строгая Валерия Веста, генерал-майор армии Локи в самый разгар жестокой и беспощадной захватнической войны, убийца, подрывница, террористка, сейчас вертелась в цветастом платьице между прилавками со всякой дребеденью,  счастливее чем шопоголик на распродаже Дольче. Она не ходила, нет - она совершала серии танцевальных па от витрины к витрине, нюхала благовония, восхищенно пялилась на пестреющие повсюду надписи, терла животики бронзовым статуэткам каких-то толстых божков с голым пузом, пробовала есть деревянными палочками отвратительный липкий рис, похожий на хорошенько развареных личинок глистов... (да, Хайя видела личинки глистов. Нет, она их не варила, но очень похоже...) Веста уже скупила - для конспирации, естественно, как же иначе, - добрую треть побрякушек всего района, (среди которых к примеру, затесалось с десяток наклеек с одним и тем же иероглифом, подписным то "Счастье", то "Достаток", то "Здоровье", и т.п.) а все остальное, похоже, твердо вознамерилась перетрогать...
  И такое необузданное счастье с самого утра. При этом эта Пакость умудрилась отобрать у девочки три лезвия из привычного "комплекта спокойствия", четвертый - нож - был изъят при собственноручном обыске на выходе, пятый достался Весте почти добровольно после пятнадцатиминутного скандала на пониженных тонах, и в итоге Хайя чувствовала себя практически голой, вынося в город только одно тонкое лезвие без рукоятки, прикрепленное к внутренней стороне ремня, и еще пару метательных звездочек, по одной на ноге, в тыльной боковой части новых толстенных кроссовок. Тоже мне, мирная туристка... А у самой-то небось все равно ствол на дне сумочки валяется!
  Настроение было препакостным. Китайский квартал был слишком хорошо знаком Хайе - в этих трущобах она прожила первый месяц своего нахождения в Нью-Йорке, здесь же впервые успела завести как друзей, так и врагов, здесь же в мозг напрочь въелись запахи сырой рыбы и рисовой лапши,  и вечно дилинькающие фиговины над входом, и дикий красный свет китайских фонариков, и безграничное множество самых разнообразных подвесных узелков из красных ниток... И вообще, здесь было слишком много кроваво-красного. Даже невесты у китайцев надевают красное свадебное платье, а белый у них считается почему-то цветом смерти. Страные люди...
- Ты что, боишься кого-то? Что за косые взгляды? - Веста в очередной раз выдернула девочку из мыслей об этнологических особенностях, подтаскивая к очередному дурно пахнущему лотку. Хайя уже ничему не сопротивлялась.  - Тут же все узкоглазые.
  - Я не боюсь, я, между прочем, стерегу твой зад, он сегодня не в меру жизнерадостен, - пробурчала Хайя вслед уже упорхнувшей к каким-то тряпкам подруге, - А мой, похоже, собиратеся напороться на неприятности...
   Фраза про узкоглазых была в тему, вот только смысл в ней стоило искать иной. Чайна-таун - не просто район, где скучковались национальные меньшинства. Это община. Тихая, сплоченная, выжидающая, чем вся эта кутерьма снаружи кончится, которая потом спокойно подчинится новой власти и исподволь подчинит ее себе - потому что войны начинаются и заканчиваются, а лейбл "Made in China" тихо и незаметно давно уже положил мир к своим ногам. Быть может, это и есть одна из причин, почему один из беднейших районов  Нью-Йорка чувствует себя настолько уверенно в завтрашнем дне, в то время как Манхеттен нервно курит, не отрываясь от новостных каналов? Здесь своя жизнь, свои правила, свои босы, если уж на то пошло... Вот только в отличии от классической итальянской мафии, у которой все же был свой особый изысканный стиль, китайские группировки не прощают ни чужих, ни своих. Они берут бескомпромиссностью. И жестокостью. И прекрасной памятью на лица...
   Людей Ченга Хо Хайя заметила первая. Плевать, что никогда не видела самого Папашу Ченга, что ее элементарно подставили, что тогда, полгода назад, она первый  единственный раз сама плезла на рожон... Важно было одно: когда-то она умудрилась здорово насолить группировке Хо, и теперь, не взирая на то что пятеро молодчиков на углу соседнего переулка стояли к ней спиною и боком, а девочка молниеносно нацепила чью-то выуженную из толпы бейсболку и максимально закрыла лицо волосами, за  двадцать секунд, потребовашиеся Весте чтобы оторваться от лотка и обратить на настойчивое дерганье за руку, желудок Хайи успел завязаться тем самым китайским узлом, а сердце всерьез задумалось о скорейшем перемещении в пятки.
- Видишь вон ту веселую пятерку? - тихо и немного истерично спросила девочка, впивась ногтями в ладонь "защитницы", чтобы хоть как-то привлечь ее слишком разгулявшееся внимание,  - Прикрой меня и живо мотаем отсюда, если не хочешь получить в подарок коробку суши, перевязанную моими кишками...

Отредактировано Haiya Kravetz (2013-07-02 20:06:32)

Ну почему, почему у меня все не как у людей?!
  Хайя рассекала потоки толпы, словно волны, быстро и без особого сопротивления они расступались и тут же смыкались за ее спиной; сзади, недовольно расталкивая локтями ни в чем не повинных прохожих, не отставала Веста, чуть не натворившая дел необдуманной перестрелкой - случись хоть единый удачный выстрел, и тогда даже уничтожение половины китайского населения не застраховало бы девушку от удара в спину от любого улыбчивого продавца или неприметного нищего. Восток - дело тонкое...
  Яркие вывески, душные запахи, раскачивающиеся на ветру алые фонарики, лица, руки, плечи, снова лица - все смазывалось, смешивалось в единый пестрый поток, в котором на опасно близком расстоянии пульсировали пять черных точек - так сознание схематично обозначило почти не отстающих преследователей. Поворот, снова поворот, сложная паутина крошечных вонючих переулков, запахи рыбы и благовоний, сквозные проходы в налепленных друг на друга многоквартирных двух-трехэтажных муравейниках... Хайя сделала все, чтобы оторваться от акул Хо, и в итоге юркнула в какой-то крайний в переулке, обособленно стоящий магазинчик.
  Балерина вломилась ровно на две секунды позже, раздраженно откидывая назад спутавшиеся волосы и падая на на битый красным бархатом пуфик. 
  - Кажется, оторвались. Блин, зря я сюда сунулась... Переждем немного и попробуем выйти черным ходом, окей? Не знаю, как ты, а с меня на сегодня хватит Страны восходящего солнца.
  Магазин был из тех, в которых продается все и в то же время черт знает что. Доходящие до потолка старые полки были сплошь уставлены какими-то статуэтками, сувенирами, пузырьками, свечами, аромалампами, перьями, масками и еще тысячей всякой разной всячины, на стене даже висел макет головы дракона из пестрого шелка. Низенький прилавок в дальнем углу комнаты был пуст, музыка ветра печально звенела под потолком, а неприметная дверь за стойкой вывела Хайю в серый и обшарпанный внутренний дворик, абсолютно безлюдный, полный мусора, вывешанного над головою белья и ходов-переходов неизвестно куда. Может, в какое-то китайское Зазеркалье? Ладно, надеюсь этим путем можно выбраться.
  Эта предостерегающая тишина, мнимое отсутствие хозяев, эти резкие перепады между нищетой двора и опасным глянцевым блеском витрин - все вызывало настороженную скованность, словно в ожидании чего-то... чего же? Хайя поспешила вернуться в магазин.
- Идем, я кажется нашла как нам.... выйти, - Хайя запнулась, обращаясь к пустой комнате. Весты нигде не было.

Без паники. Спокойно. Я спокойна.
Хайя закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на ускользающем мыслеобразе подруги. Реальность смигнула и перестроилась; внешний виден сквозь призму внутреннего, его искуственная маска не проступает сквозь плотно сомкнутые веки. Ресницы трепещут, пальцы скользят по стенам, едва слышно касаются полок и предметов, и под ними пестрыми бабочками вспыхивают и распускаются цветные картинки... 
  Память вещей. Хайя повсюду читала признаки недавнего присутствия Весты, как иные читают по следам на снегу, по отпечаткам пальцев, по запаху; она шла по следу. От стула - к стеллажам, от них - к прилавку; каждый крошечный шаг давался с трудом, осознанным сопротивлением сквозь густую пелену дурмана - сандал и мускат, иланг-илаг, бергамот и пачули... Запахи, запахи, вы властны над телом, но не над сознанием... Странно, почему она раньше не замечала эту плотную завесу ароматов? Почему матовый блеск бронзовых фигурок тянет к себе магнитом и в то же время сковывает неясны страхом? Страх убивает разум... Да что же черт возьми зесь происходит?!
  Внезапно в хрупкую паутину восприятия вклинился кто-то третий...Хозяин. Высокий. Опасный. Лицо размыто, словно в смазанном слайде. Сильный человек. С сильной волей. И с сильной волевой хваткой, увлекающий одурманенную длинноволосую девушку сквозь занавеси-нити вглубь дома... Два мысленных призрака повторно узкими ничем не освещенными коридорчиками, комнатами, каморками, подсобками - боже, неужели этот дом совершенно безразмерный? - а привыкшая видеть в темноте девочка с расширенными зрачками неотступно следовала за ними. Скоро послышались голоса: один - мужской, ровный и властный, намеренно не поднимающийся выше заданной интонации, так легче ввести собеседника в некое подобие транса; другой - до боли знакомый, но слабый и зомбированный, озвучивающий слепое подчинение. Голоса, казалось, звучали совсем близко, но комнаты словно кружили, менялись местами, на ровном месте превращая обычный дом в лабиринт похлеще критского.
- Валерия Веста, россиянка, 24 года…

Что? Что ты несешь?! Не можешь сопротивляться – лги, не можешь лгать  -молчи!
  Дела были плохи. Еще древние знали, что имя любого предмета, человека или же бога – его ключ. Назвав свое истинное имя, девушка дала Хозяину  почти безмерную власть над собой, ограниченную лишь возможностями самого противника – о которых, кстати, еще только предстояло узнать, а меж тем с каждой новой каплей выданной информации ситуация становилась все критичнее…
- Кто и чему тебя обучал?
- Мастер. Настоящего имени не знаю. ... Я была не лучшей его ученицей.
  Это "приключение" нравится мне все меньше и меньше...
- Я вижу, у тебя есть оружие. Выложи все.
  Неслышно ступая, Хайя вжалась спиной в стену и осторожно выглянула из-за дверного косяка. Нет, ну это уже ни в какие рамки...
  - На кого ты работаешь?
Нет, не смей…
- На Локи.
Заткнись, заткнись, заткнись!!!
- Cлушай меня и запоминай. Теперь ты будешь работать на других людей...
  Он не успел договорить. Веста не успела послушно кивнуть, как бездушная марионетка. Хайя решительно вступила в полоску полоску света и еле сдерживаясь, тихо и угрожающе произнесла:
- Довольно.
  Он не вздрогнул ,не вскочил с места, не выпустил ненароком жертву из цепкой хватки. Хозяин всего лишь отвел взгляд от предыдущей гостьи и, скрестив руки на груди(что Хайя тут же отметила как жест психологической защиты), удивленно приподнял бровь, разглядывая тоненькую фигурку, стоящую прямо в потоке тусклого света единственной лампы.
- Так-так, что это у нас тут? Маленький эмпат? Крошка-индиго? Что ж, проходи, дорогуша. Присоединяйся, так сказать, - и, подтверждая свое приглашение ослепительно-радушной улыбкой, он в ту же секунду напал. Не пошевелившись, не сделав ни единого физического действия – но Хайе едва хватило этой доли секунды, чтобы возвести вокруг себя прочную ментальную стену, прежде чем мощная черная волна с силой обрушилась на нее в попытке смести волю и подчинить себе свободу действия. Направляя в обратную сторону собственную мысль, уже не приходилось сомневаться, что та наткнется на такую же профессиональную стену в ответ.
- Неплохо, неплохо…  Откуда ты взялась такая, серая мышка?
  Черные, черные глаза, темные и мутные, как трясина. Что это? Китайская магия? Да нет, бред какой-то. Гипноз? Похоже. Очень похоже. Тогда и все остальное становится вполне объяснимыми атрибутами – голос, освещение, запахи, да и сама эта лавка, как плотоядный цветок – яркая, прекрасная, притягательная ловушка.
  Комната вдруг задрожала. Он не мог ничего внушить Хайе, изменить ее восприятие реальности? Что ж, Хозяин мог изменить критерии самой реальности. Он внушал стенам, что они движутся, плывут волнообразными кривыми, что пол ходит ходуном, внушал потолку, что он пригибается все ниже и ниже, и давит, пригибает к земле… Он хотел, чтобы эта уверенная самозванка подчинилась, потеряла равновесие, упала на колени и закрыла голову руками… Опять колени. Ну почему все так хотят, чтоб перед ними падали именно на колени?  Он темнел на лицо и сжимал кулаки, стараясь проломить брешь в наспех возведенной защите; он держал сознание Весты цепкими пальцами ,не давая приблизиться к ее разуму. Он привык побеждать. А Хайя не привыкла сдаваться. Подчиниться она могла – но только человеку, бесспорно заслужившему и доверие, и уважение. Слепое преклонение перед силой… идите лесом, господа. Это если мягко и прилично выражаться.
  Немалое усилие воли – и разлетается вдребезги давящая дурманящая иллюзия; комната занимает свое естественное, недвижимое положение.
- Катился бы ты обратно в свою Поднебесную… - презрительно шипит Хайя, вздыбившись, словно дикий котенок, утирая пальцами с висков холодный пот.
  - Как невежливо! – опять эта непробиваемая, издевательская улыбка, по которой так и хочется двинуть, затолкав ее поглубже в череп. – Боюсь твоя - подруга? сестра? няня? – с тобой не согласится…
  Хайя не могла этого ожидать. Не такого. Нехотя, через силу, но все же послушно, как марионетка, Веста поднялась со своего места и, шепча одними губами «прости..», решительно двинулась на нее.

Отредактировано Haiya Kravetz (2013-07-15 16:26:45)

Хайя смотрела и не верила своим глазам. Происходящее казалось дурным сном – нелепым, переходящим все возможные границы. Как. Она. Может? Должны же быть действия, на которые человек даже в зомбированном состоянии просто не способен.  Как выяснилось, у Весты атака Хайи к таким условиям не причислялась.
  Тело пыталось совершать попытки вырваться, подчиняясь элементарному инстинкту самосохранения, но разум в этом никакого участия не принимал. Девочка словно смотрела на себя со стороны, пораженно наблюдая, как та, которой она еще десять минут назад могла бы, пожалуй, доверить свою жизнь, теперь бесцеремонно скручивает ее и равнодушно выставляет перед своим новым хозяином. Как трофей. Как вещь. И можно сколько угодно внимать голосу логики, убеждая себя, что Лера уже давно находилась в нестабильном состоянии, что попала под воздействие и не может себя контролировать, и что будучи в сознании она бы никогда и ни за что… Но доводы логики теряли вес перед насущными фактами, и Хайя чувствовала, как в душе с надрывным треском оборвалась тоненькая ниточка, уступая место такой привычной за последние годы пустоте. Впервые за долгое время она рискнула повторить прежнюю ошибку – и вот результат. Люди слишком хрупки, чтобы на них полагаться, и слишком  переменчивы, чтобы им доверять. И  вообще, доверие – роскошь, которую далеко не каждый может себе позволить.  Она дала слабину – и поплатилась; вместо здравой оценки ситуации и выработки четкого плана как помочь и себе, и подруге, Хайя пребывала в состоянии легкого психологического шока. Боль притаилась в груди тугим ноющим комочком.
  - Что обычно бывает с крайне любопытными людьми? Правильно, они замолкают навеки.
Хайя в немой прострации уставилась на разложенные веером, милые сердцу клинки. Прикончить меня моим же ножом… У фатума оригинальное чувство юмора. Черное.
- Прирежь эту малышку.
Неужели она сможет? Да или нет? Хайя уже ничему не удивлялась. Она ждала, напряженно считая миллисекунды: если только Веста потянется вниз, к оружию – выбора не останется; она будет бороться за свою жизнь. Чего бы это ни стоило. Но танцовщица мешкала;  Хозяин наблюдал за малейшими изменениями в чертах ее лица с нескрываемым интересом. Да или нет? Ответь ему, ответь мне. Тебе решать, тебе определять границы.  Наконец, словно внезапный спазм пробежал по телу девушки, и цепка хватка неожиданно ослабла. Нет. Ответ «нет».
  Больше  Хайя не стала терять ни мгновения. Весь адреналин, все невыраженные эмоции сфокусировались в одну точку, направились на единственного врага. Все было четко и красиво, как в замедленной съемке; вот только Хайя была все время на один кадр впереди, словно ее реальность отделилась от общей с разницей в крошечную долю секунды. Он недовольно нахмурился и сжал кулаки – она уже выдернула запястье из захвата и два одинаковых рукояти с длинными тонкими лезвиями, как родные, сами скользнули в ладони. Он наклонился, собираясь встать – она шустро бросилась вперед, и вот уже низенький табурет с треском ломается, а мужчина, коротко вскрикнув, падает на спину, зажимая двумя руками окровавленный бок, и перемахнувшая в диком прыжке через них Хайя держит второй кинжал у нервно дергающегося кадыка… Решение приходит мгновенно. Она знает, что делать дальше.
   Большие пальцы сдавливают виски, средний и указательный давят на болевые точки под челюстью. Она не просто держит в руках голову китайского мага, это лишь способ схватить чужой разум; она будет действовать его же методами. Пальцы сжимаются все сильнее, внутренняя ярость нарастает подобно цунами; он поплатится, он пройдет тем же путем что и все его предыдущие жертвы… Вот только кукловод не сможет стать марионеткой, не выдержит, не сможет себе этого позволить;  Хайя знала и продолжала влияние – его сознание, ледяное и непроглядно-черное, как сам мрак, сжималось, билось в конвульсиях, в то время как тело одеревенело, не в силах потратить хоть каплю ресурса, необходимого для внутренней борьбы. Хайя знала: его суть будет сужаться до пятна, до крошечной точки, пока не превратится в локально-точечную черную дыру и уничтожит сама себя. Она ждала этого, она жаждала чувствовать все до последней стадии невозможного, она хотела сполна насладиться местью. И чушь все рассказы о справедливости, милосердии и прощении… Месть всеобъемлюща и упоительна. Месть совершенна.
  Через минуту все было закончено. Хайя презрительно отпихнула ногой еще живое, корчащееся в агонии тело, и, откинувшись назад, оперлась на локти. Перед глазами все плыло цветными пятнами, и не разобрать было выражения лица девушки напротив – такой чужой и  такой знакомой, - а, впрочем, Хайя все равно…Она больше не верила ни ей, ни себе; лишь со спокойным удивлением наблюдала, как внезапно пробудившийся маленький монстр теперь снова сладко сворачивается калачиком в дальнем темной закоулке души. Она раньше и не подозревала о его существовании, но теперь это соседство ни капли ее не смущало. Возможно, у каждого из нас внутри живет чудовище?  Надо научиться его контролировать…наверное.
  Хайя встала, спокойно собрала и запихнула под «кенгурушку» свои ножи, два из которых предварительно вытерла о некогда белоснежную рубашку китайца. Злость понемногу исчезала, оставляя за собой выматывающую опустошенность.
- Ну что, валим отсюда? – уже в дверях девочка обернулась к так и застывшей на месте Валерии. Жалкое человекоподобное существо до сих пор что-то бессвязно мычало и корчилось у ее ног.
- Да хватит уже, прикончи ублюдка…