Трэвис облизал пересохшие губы и огляделся. Эта комната что-то ему напоминала. Он приходил сюда уже несколько дней подряд с какой-то целью. Знакомая комната. Сероватые каменные стены. Каменный же пол. Низкий потолок. Металлические столы.  Ни одного окна. Это почти его подвал под домом в Лос-Анджелесе, где он с молодости готовил свои зелья. Но это не его подвал. Трэвис ведь не дома. Да какая разница, что это за место! Просто чья-то лаборатория. Главное, что он уже вспомнил, точнее, увидел, зачем сюда пришел: на ближайшем столе лежали пробирки. Ему нужна одна из них. Ему нужен укол.
  После укола Алхимик сразу же оказался в коридоре. Вот его Ганнер помнил хорошо: по этому коридору они с Ником побегут через пару дней, оставляя кровавые отпечатки на стенах. Они будут задыхаться, в легких как будто разорвется что-то, они будут петлять в абсолютно прямом проходе и натыкаться на стены, снова и снова сдирая кожу со лбов и костяшек. Да-да, этого еще не произошло, а Трэвис уже знал все наперед. Знал и до одурения, до тошноты боялся. Он согнулся от спазма почти пополам и прижал руки к животу, совершенно искренне веря, что может выплюнуть на пол собственные кишки, если не удержит их ладонями. В таком состоянии его и нашел Доменик.
– Я уже час тебя жду. Пойдем, кажется, я нашел формулу.
  «Кажется, я нашел формулу». Алхимик знал, что с этой фразы начнется его персональный кошмар, и ему снова стало плохо. И вместе с тем он почувствовал… облегчение? Он брел следом за Домеником, смотрел ему в спину и старался сделать так, чтобы тот не заметил, как по щекам Ганнера текут слезы. Благо, в коридоре было темно. Трэвис понятия не имел, почему плачет, но знал, что это были в каком-то смысле слезы радости. Чего же он такого накурился накануне? И откуда эта тахикардия?

  Если бы Трэвис мог увидеть в этот момент себя настоящего, то, возможно, просто бы не узнал. Потому что тому Ганнеру, который существовал сейчас «духовно», было всего двадцать пять лет, он находился в Луизиане, в пригороде Нового Орлеана, был просто, но прилично одет, чисто выбрит (иначе кто-то бы опять ворчал), коротко подстрижен и думал в этот самый момент только о строении белковых молекул.
  Тому Трэвису Ганнеру, который существовал по факту, было двадцать восемь, но выглядел он на все тридцать пять, и не только из-за рыжей щетины, уже почти готовой заслужить звание бороды. Он был бледным, опухшим, под глазами чернели синяки, а сами глаза почти закатились под полуприкрытыми веками, как у зомби из дешевого фильма ужасов. Уже десять дней Ганнер практически беспробудно находился в бреду. С тех самых пор, как, разбирая оставшиеся с лета записи, нашел набросок модификации наркотика.
  Он тогда сделал эту запись почти в шутку, припомнив вечную мечту Дрейвена сотворить «зелье, управляющее сознанием». Хотел в очередную поездку в Россию отвести черновик Нику, но почему-то забыл. Теперь Ник стал его болезнью и был все время рядом. И он настоял, чтобы наркотик был изготовлен. И он же сделал укол в свою – или Трэвиса, какая разница? – вену, как делал обычно, когда экспериментировал с чем-то. И эффект был потрясающий.
  Это был наркотик Голода, гениального, но сумасшедшего психиатра Доменика Голода Дрейвена, поэтому, разумеется, в первую очередь он вызывал страх. Вернее, ужас. Но это был не просто страх, это была лавина, которая тянула за собой воспоминания, которая обволакивал воспоминаниями и уносила в прошлое с головой. Это был страх, который позволял Трэвису забыть все, что случилось полтора месяца назад. И, хотя сердце уже пару раз тревожно покалывало, не говоря уже о том, что творилось с остальным организмом, Ганнер не мог заставить себя отказаться от этих кошмаров. Он кололся снова и снова.
  Он забыл, что кому-то что-то обещал, в частности Тигре. Потерял счет дням и не хотел больше вспоминать, что существует реальная жизнь. Он возвращался в реальность только когда действие очередной дозы заканчивалось, или когда колено начинало болеть нестерпимо. Тогда же он заодно переодевался и бросал что-то в желудок – и снова уходил с головой в страх. Виделся ли ему каждый раз один и тот же кошмар, или страшных воспоминаний было несколько – он не знал, не помнил. И не хотел знать. К черту! К черту!
– К черту! К черту все, мне это не нравится. Я говорю тебе, тут что-то происходит, – шептал лежащий на полу мужчина, и сведенная судорогой левая нога чуть слышно билась о ножку стола, как будто он брел куда-то.

Тук-тук. Тук-тук.
– Слышал? – они остановились одновременно, не доходя десятка шагов до поворота. В глубине коридора что-то глухо бухало. Нет, не так.
  Ко всему букету оттенков страха, которые пышным цветом расцвели в голове Трэвиса, добавилось ощущение растерянности. Такого он не помнил. Да и бухало не в коридоре. Это сам коридор дрогнул, как будто стал артерией гигантского сердца: тук-тук. До них биение докатилось через минуту или две: стены дрогнули, кирпичи волной нахлынули и снова отступили в стороны, а потом из щелей растрескавшейся кладки повалил туман.
– Что-то происходит, ты сказал? – Доменик был поразительно спокоен для человека, которого только что чуть не раздавили стены. Зато Ганнер уже хватал ртом воздух и никак не мог отдышаться. Ему почудилось, что он уловил движение впереди, в тумане, и чуть не побежал в обратную сторону.
  Только им нельзя было обратно. По сценарию они должны идти вперед. Трэвис схватил Ника за руку и сжал так, что вместо привычного шипения: «Не трогай меня!» услышал: «Отпусти, кретин, руку сломаешь!». Это немного приободрило Алхимика, и они пошли вперед. Туман отступал по мере того, как они продвигались по коридору, и, конечно, по всем канонам жанра, смыкался за их спинами. До поворота оставалось всего два-три шага, когда испугавший Ганнера силуэт обрел человеческие черты.
– Тигра! – Трэвис замер, как вкопанный. Это было что-то из области фантастики. Тигра никак не могла здесь очутиться, потому что… потому что…
  А кто вообще такая Тигра? Они знакомы? Нет. Точно нет. Может, это знакомая Ника? Трэвис с большим сомнением обернулся на Дрейвена и поймал в ответ только ничего не понимающий взгляд из-за очков. Ну да, не удивил.
  В висок совершенно неожиданно впилась острая боль. Ганнер прижал руку к голове. Туман на секунду окрасился красным и стал редеть. Или только показалось? «Нет, не хочу!» – мысленно взвыл Алхимик, и все тут же прекратилось. И появление Тигры перестало его удивлять. Он убрал руку и выпрямился.
– Ник, это Тигра. Даже не рискуй с ней язвить, без глаз останешься, – как ни в чем не бывало, представил их Ганнер. – Тигра, это Доменик. Мое личное наказание. Если тебе покажется, что он сумасшедший, не сомневайся, так и есть.
  Ник хмыкнул, но все-таки изобразил полукивок-полупоклон. Руку он в силу личных тараканов никому не подавал.
– Мы уже опаздываем, – напомнил он, прерывая дальнейшие церемонии.
– Точно! – Ганнер кивнул и снова тяжело сглотнул. Мерзкое предчувствие, которое нечаянно спугнула девушка, тут же вернулось. Туман вокруг стал плотнее и темнее. Трэвис так и не выпустил руку Ника и теперь сам потащил его к повороту. Через три шага они резко остановились на углу, на этот раз ровно там, где и положено. Остановились, потому что через густо-серый туман протянулись две длинные чернильные тени, а из-за поворота раздались голоса.
– А я тебе говорю, надо их сдать, пока не поздно. Ты видел, что сегодня было? Троих наших положили. Не знаю, чем думает Гарольд, а я не собираюсь из-за этих шизиков под пули подставляться.
– Что, сам пойдешь к Даллсу?
– Нет. К Гарольду пойду! Мы Даллсу нахрен не нужны, он сам говорил. Так пусть выкуривает отсюда этих уродов и проваливает!
– Ты что, совсем тупой, Чак? Если пустить парней Даллса сюда, они нас всех тут же и похоронят!
  Голоса постепенно отдалялись и в какой-то момент заглохли за шумом знакомого бухания: тук-тук, тук-тук. Только теперь пульс коридора заметно частил.
– Даллс открыл на них охоту, – без малейшего удивления констатировал Дрейвен. – Они сдадут нас в лучшем случае через день или два.
– Спасибо, господин психиатр, – хрипло отбрил Ганнер.  – Пошли. Надо собрать тетрадки. На этот раз я не собираюсь ничего никому оставлять. Тигра, ты нам поможешь?
  Ганнер обернулся к девушке, как будто это было абсолютно естественно. И даже Доменик, этот ходячий сгусток скептицизма, как ни странно, ничего не возразил.

Отредактировано Travis Gunner (2013-11-20 13:15:24)

Окутанные туманом узкие проходы наводили на мысли то ли о зомби, то ли о гробницах фараонов, но на самом деле это была просто сеть служебных коридоров под электростанцией. Интересно, что станция работала, снабжала энергией весь ближайший городок, а рабочие делали вид, что знать не знают о шайке бандитов, окопавшихся у них под ногами. Это было сделано к взаимной выгоде и тех, и других: за небольшую «арендную плату» помещения под землей круглый год освещались и обогревались и бесперебойно гудели несколько десятков серверов. Шайка Гарольда Спинбоу в основном занималась хакерством и торговала порнографией.
  Тигра, Доменик и Трэвис прошли пару поворотов. Один раз кирпичная стена резко прыгнула им навстречу, но в сантиметре от носа шедшего впереди Ганнера отхлынула и прогнулась в обратную сторону. Алхимик не осознавал, что это ненормально. Понятие «нормальности» перестало существовать для него ровно с того момента, как он поздоровался с Тигрой. Теперь все, что происходило вокруг, он воспринимал, как данность. Но каждый новый шорох из тумана сначала отдавался похоронным звоном у него в голове, а потом разливался гулким буханием гигантского сердца в коридорах. Пока они дошли до нужной комнаты, Трэвис успел покрыться холодным потом и сделаться равномерно-белого цвета. Его волнение передавалось и Дрейвену: тот начал озираться по сторонам и временами забывал дышать. Ничего плохого до сих пор не случилось. Это было очень, очень плохо.
Комната, в которой их поселили, была тесной и необжитой. Две старых кровати у одной стены и письменный стол с подложенными под ножки книгами у противоположной – вот и все, что тут было. Но в глаза бросалось не это, а то, что пространство в пять на три метра было строго поделено на две части неведомой чертой. В дальней части комнаты царил идеальный порядок, кровать была заправлена, листки бумаги на той стороне стола лежали ровными пачками. Зато ближе к двери царил хаос: у кровати валялись окурки сигарет, какие-то тряпки и смятые черновики, а стол с этого конца был в художественном беспорядке завален всяким хламом.
Доменик, разумеется, прошел в дальний конец и стал быстро доставать из-под матраса свои вещи: бумажник, медицинскую укладку в специальном чемоданчике, пачку шприцов и еще кое-какие милые сердцу каждого вещи. А Трэвис виновато развел руками перед Тигрой и пошел к столу. Выгрести нужные бумаги из его вороха макулатуры на первый взгляд казалось невозможным, но, как ни странно, он стал ловко выхватывать один за другим отдельные листы и перебрасывать их на "чистую" сторону.
  Ник обернулся только один раз для того, чтобы недовольно поморщился, а потом вернулся к своим укладкам. Он вытащил заодно из-под кровати Ганнера несколько кульков с порошками и таблетками и три пачки сигарет, сложил все это в свою «укладку» и достал оттуда из потайного отделения пистолет.
  Ганнер, который уже заканчивал с бумагами, кивнул Тигре на оружие:
– По-моему, лучшее средство в любых экстренных ситуациях.
  Он сунул тонкую пачку листков под футболку, потом смахнул со стола все, что осталось, чиркнул зажигалкой и развел на полу яркий костер. И тут же заслонил лицо руками, потому что бумаги полыхнули пламенем на полметра в высоту. Доменик выдал классическое: «Идиот!» в его адрес, отступая на шаг в глубь комнаты.
– А теперь пора валить.
  Пламя улеглось за считанные секунды. Но, когда Ганнер смог опустить руки, он увидел, что в проходе снова шевелятся тени. А за тенями стоят люди.
– Нет, теперь уже поздно, - хищно улыбнулся Гарольд Спинбоу собственной персоной. За его спиной маячили как минимум трое здоровых, крепких мужиков.
– Вы быстро, – холодным тоном заметил Ник, но Трэвис заметил, как тот ссутулился, съежился. Ганнер и сам сейчас хотел бы стать или тараканом, или человеком-невидимкой.
– Вообще-то я хотел подождать еще денек, пока не сторгуюсь с Даллсом, но вы, похоже, куда-то собрались. Не трогай пистолет, Ганнер, или я сделаю дырку в твоем дружке. Даллс заплатит мне и за одного из вас.
  Трэвис послушно поднял руки вверх и отошел от кровати. Спинбоу уже рассматривал его, как мясную тушу на рынке, его подручные довольно скалились. Трэвис переводил взгляд с Гарольда на его громил, и ему упорно казалось, что что-то не так. Да, вот что! Они все как будто в упор не замечали Тигру! Но стоило ему об этом подумать…
– А эту девочку мы оставим себе. За нее нам заплатит кое-кто другой.

Мир раскололся. Без всякого шума и грохота их вселенную прочертила длинная зияющая пропасть, которую кроме Трэвиса никто, наверно, не заметил. Но Алхимик увидел, как она разорвала землю, изувечила Америку и половину Атлантического океана уродливой раной, проглотила сотни домов и тысячи жизней; тонны соленой воды вместе с яркими рыбешками и веселыми дельфинами ринулись в небытие. Все это пронеслось перед глазами Ганнера за одну секунду и пропало, но реальность уже изменилась. Раньше Страх был только сзади: он накатывал и бил волнами в спину (причем, в каком бы направлении Ганнер не шел), теперь же Страхом веяло и в лицо. Из-за того невидимого рва, за который он не мог заглянуть, тянуло незнакомым холодом. И это было очень, очень неправильно.
  Правда, Трэвис ошибся, когда решил, что только он это почувствовал. Дрейвен оглянулся на него со знакомой тревогой, а потом перевел взгляд на Тигру. Он увидел, как девушка выступила вперед, очевидно пытаясь закрыть собой двух мужиков.
– Лучше им не…
  Но Ганнер выставил вперед руку, жестом прося Ника помолчать. Его пробрала дрожь: ветер, который бил в лицо, из ледяного стал обжигающе горячим. А Тигра уже впилась в шею одному из головорезов.
– Все же было не так, – чуть слышно шепнул Ник.
– Знаю, – кивнул Трэвис.
  Он увидел, как мужик с прокушенной шеей падает на пол и вспомнил, что на самом деле этот тип должен был схватить его за воротник и тащить по коридору. По каменному полу. Ник плелся сам, а Трэвису чем-то врезали по голове, и он с трудом мог шевелить языком. И хотя ничего этого теперь не было, Ганнер все равно чувствовал, как начинает саднить спина.
  Тигра раскидала людей Гарольда как фишки домино и обернулась к ним. Ганнер и Дрейвен синхронно отшатнулись назад, потому что горячий ветер превратился в до предела нагретый удушливый газ. Если повезет – рванет сразу, не повезет – они будут биться в конвульсиях на полу.
– Тигр… Тигр-ра…, - Трэвис закашлялся. – Пожалуйста! Нам надо идти!
  Им действительно было жизненно важно двигаться вперед. Все должно было идти так, как запланировано, иначе черная пропасть будет становиться больше и сожрет еще полконтинента. Если конечно пульсирующие стены не сомкнутся раньше и не раздавят их плавящимся клейстером из кирпичей.
  Ганнер осторожно вышел из комнаты, стараясь держаться как можно дальше от Тигры, потому что горячий невидимый дым бил прямо от нее. Следом вышел Доменик. Они осмотрелись по сторонам, и тут по руке Дрейвена сама собой потекла кровь.
«Для начала мы вас немножко разукрасим, а потом поговорим». Так должно было быть. И Спинбоу воткнул нож по самую рукоятку в предплечье Ника. Тот даже не вскрикнул – у него был очень высокий болевой порог. Он не закричал и сейчас, только с недоумением уставился на свою руку. А Трэвис вдруг вспомнил, что было потом.
– Бежим!
  Ганнер сорвался с места первым, больше не обращая внимания на туман, который едва успевал рассеиваться под ногами. За ним, тяжело дыша, бежал Дрейвен. Трэвис не видел, следовала ли за ними Тигра. В этот момент он почти забыл про нее, потому что пытался обогнать время. Вот на полу промелькнула широкая красная полоса, и с новой силой под лопаткой вспыхнула свежая рана, которую он до этого не замечал. Осколок бутылки впился в кожу.
– Быст… рее…
  Они завернули за угол и кубарем свалились с лестницы. Всего три ступеньки, но Ганнер отлично помнил, как пересчитал их затылком. На этот раз ему повезло чуть больше: он упал на ровный пол, сверху его придавил Ник. У них появилось ровно три секунды, чтобы отдышаться.
В темном помещении вдруг вспыхнул свет. Две настольных лампы осветили бетонный мешок, переливающийся всеми оттенками ржавчины. Ржавые цепи на полу и перепачканный побуревшей кровью спальный мешок рядом. Окрашенный растрескавшейся рыжей краской стол, на котором стояли лампы, и желтоватые гильзы патронов. И разбросанные веером ножи с кровью на лезвиях. Они сами бросились Ганнеру в глаза. Он минуту таращился на них, как кролик на удава, но вдруг они растаяли.
– Не хочу, - заскулил Алхимик. По правилам он сейчас должен был сидеть у стены, а хозяин этой пыточной, который обитал в дальнем темном углу, – метать в него эти ножи. И через секунду нож действительно вырвался из темноты, но полетел не в мужчин, а в Тигру.

То, что ворвалось в комнату, уже не было женщиной, хотя еще было Тигрой. Ганнер подавился ругательством, когда увидел, кто стоит рядом. Лезвие чиркнуло ее по плечу. Алхимик чуть не зашелся истерическим смехом. А потом Тигре надоело играть в бадминтон ножами, и она ринулась в темноту.
– Кто она такая? – хрипло поинтересовался Дрейвен, поднимаясь с пола.
– Даже не спрашивай, – в тон ему ответил Алхимик. Ха, если бы он сам это знал! Он чувствовал Тигру, осознавал Тигру, но не мог объяснить ее. Она как будто выходила за пределы известного ему мира. И она заставляла этот мир сотрясаться в судорогах.
  Туман стал гуще.
– Все опять идет не так.
– Думаешь, у нас появился шанс уйти отсюда без перебитых пальцев?
  Трэвис покачал головой. В этом мире все было отдельно: сорванные ногти и люди, которые их срывали; кровь на стенах и рассыпающиеся кирпичи, дышащие туманом. Причинно-следственные связи в чернильном тумане больше не имели никакого значения. Логика полетела в пропасть.
- Трэвис! Доменик! – Голос пробивался сквозь туман, но было невозможно определить, с какой стороны. Мужчины растерянно топтались на месте, пока Тигра сама не нашла их в темноте и не позвала за собой.
  Вариантов у них было немного: они побежали. Но туман заполнил все вокруг. Даже не так: Ганнер был уверен, что все, за исключением клочка пола, на котором они топлатись, сбивая друг друга, стало туманом. И в этот момент они с Ником, кажется, подумали об одном и том же.
– Нас больше нет, – чуть нараспев продекламировал Дрейвен строчку из никому не знакомой песни. Впечатление от этого откровения было смазано тем, что он ударился ногой о ступеньку и снова чуть не упал.
  Они выбрались в коридор. Как по команде, туман позади исчез. Но Алхимика уже нельзя было этим обмануть: исчез не туман, исчезла сама комната. Если бы они снова шагнули туда, то могли бы попасть… куда угодно. Например, на дно пропасти, которая продолжала расти.
– Мы все уничтожили, – Ник сел у стены и уперся затылком в камень. – Нет, это ты все уничтожила. - Он вперился в Тигру ледяным взглядом. – Зачем ты пришла?
  Если бы тут Ник начал сыпать оскорблениями, пусть и в адрес девушки, Ганнер бы его понял. Потому что он тоже был уверен, что во всем была виновата Тигра. Но Дрейвен говорил очень спокойно, в его голосе была только усталость. И от этого по коридору снова прокатился грохот барабанов: тук-тук, тук-тук. Даже туман не смог его заглушить.
– Мы должны идти дальше, – вяло попытался вклиниться Трвэис.
  Но тут Доменик сорвался:
– Куда? Ты видишь, куда тут можно пойти? Ты знаешь, что ничего там нет, потому что мы должны быть тут, - он указал рукой в комнату, которой уже не существовало.  – Ты думал, что эта сказка может закончиться как-то по-другому, Ганнер? Кретин!
  Он посмотрел на Алхимика со смесью горечи и разочарования, а потом… исчез.
– Ник!
  Ганнер поймал рукой только воздух и клочок взвившегося тумана.
– Нет! Нет, нет! - Стены снова заходили ходуном, пока Трэвис слепо обшаривал их руками. – Он не мог уйти. Ему некуда было идти. Он прав, там дальше ничего нет. Мы должны были…
  Трэвис беспомощно обернулся к Тигре. Тут на его коже стали проступать новые раны. На плече, на груди, на ноге. Не нужно было разбираться в криминалистике, чтобы понять, что это следы от так и не брошенных ножей.
– Тиг-ра… это больше не мой…
  И Ганнер застыл, не шевелясь и не моргая. Только кровь продолжала капать на пол.

«Отрицай раны».
  Интересный совет. Это, наверное, что-то буддистское, из той же серии, как «отрицай боль» или «отрицай гнев». Наверное Тигра – на самом деле Индийская Тигра. Но у Ганнера всегда было плохо с самовнушениями, если их не подкреплял дым подходящего растения. Он не мог отрицать раны. Зато раны могли отрицать его: они с девушкой бежали по коридору, а Алхимику казалось, что он вот-вот растает и растечется по полу лужей гемоглобина. Он ничего не понимал  и не хотел понимать, у него начинала болеть нога, и пропасть, расколовшая Америку, уже подбиралась к ним. А перед ними была только закрытая дверь. Нет, много, очень много закрытых дверей.
– Мы должны идти, – согласился Ганнер и сел на пол. Когда расщелина утянет их вниз, это будет считаться за то, что они куда-то пошли?
  Для него все происходящее напрочь потеряло смысл. Это была уже не реальность, не жизнь, которой он пытался жить, задыхаясь от ужаса, полчаса назад. Это был… абсурд. Поэтому он был согласен хоть идти за Тигрой, хоть провалиться в пустоту, только чтобы это как-то закончилось.
– Мы должны идти. Мы должны идти, – Трэвис не знал, к кому он обращается, но был уверен, что его слышат.
– Знаешь, еще минут десять, и ты уже никуда не пойдешь.
  Ник ждал их за последней открытой дверью. Он стоял, едва различимый в темноте, и держал дверь, чтобы ее нельзя было отрыть шире. Он не обратил никакого внимания на Тигру, которая уже стояла рядом с ним в пляшущем карнавале теней. Ганнер медленно поднялся с пола и подошел вплотную к двери.
– Остановка сердца. Так ты этого хочешь?
– Я? – Дрейвен искренне возмутился. – Я от тебя давно уже ничего не хочу. Как будто это мне пришло в голову синтезировать галлюциноген именно на основе сыворотки страха.
– Но она идеально подходила. Наркотик на крови…
– Ты это мне собрался рассказывать?
  Дрейвен фыркнул, и Трэвис виновато опустил голову. Ну да, он заранее знал, какие будут побочные эффекты. Да и трудно было не знать: уже после второго укола он думал, что выплюнет кишки в унитаз. Но больше он ничем такого эффекта бы не добился. Наверно. Если заменители и были, искать их было слишком долго.
– Ну так? Ты выходишь?
  Ник распахнул дверь и отступил в сторону. Трэвис заглянул в темную комнату. Не комнату даже, потому что ни пола, ни стен там не было. Там были только тени: силуэты деревьев, домов, уродливых приборов и даже спиралей ДНК. Еще там была Тигра – единственное живое пятно в этой чехарде бессмысленных образов. И чем дольше Алхимик смотрел на пляску черного на черном, тем меньше ему хотелось туда идти. Позади него заходился в конвульсиях коридор. Десять минут? Нет, вряд ли.
– Ты не понял, – вдруг вмешался Ник. Он впервые посмотрел на Тигру: – Это был не вопрос. Если вы тут застрянете, инфаркт будет не только у тебя. Так что ты выходишь.
  И он дернул Ганнера за руку в  черноту.
"Нашел себе оправдание, чтобы выжить, да?" - Алхимик даже не понял, кто из них это подумал.
А пола и правда не было, потому что, стоило Трэвису коснуться теней, они рассеялись, и все понеслось вниз. Падая все быстрее, Ганнер ухитрился найти и сжать руку Тигры. У нее на плече сидела синяя бабочка.
– Спа…. – горло сжал спазм, но за него договорили: 
- …сибо. И не забудь забрать у него оставшиеся колбы. Их должно быть пять.

Все-таки Асы гораздо крепче людей. Трэвис не смог не то, что встать – он даже сел с трудом. Глаза отказывались фокусироваться, а затылок налился такой болью, как будто его несколько раз от души приложили затылком об пол. Кстати, в том сне, который они не успели досмотреть, был и такой момент.
  Хотя Тигра смотрела сон в первый раз, а Ганнер – теперь он сообразил – видел его уже три раза. Он только открыл рот, чтобы объяснить, что вообще все это было, как рядом ожила и зажужжала человеческим голосом перечница-переросток. Трэвис громко откашлялся и закрыл рот.
  Это было уже слишком! Он мог понять, что ему мерещился Ник, но вот это…
– Эээ… знаешь, давай потом про кошмары. Перед тем, как я начну высчитывать, какие еще побочные эффекты были у моего зелья. Скажи, я один это вижу? – он ткнут рукой в сторону говорящей жестянки.
  До его задуренного мозга начали постепенно доходить простые вещи: он сидит, опираясь на какой-то агрегат, которого раньше не видел. По его лаборатории расхаживает Тигра и заглядывает на все полки. Она знает, что он обкололся. Она была с ним во сне. Нет, последнее было уже совсем дико. Как говорил кто-то когда-то: «С ума все по одиночке сходят».
«И тем не менее она там была,» – Доменик возник прямо рядом с Тигрой и наклонил голову своим фирменным жестом, который означал то ли кивок, то ли удивление, а по факту значил, что Дрейвен глумится.
  Трэвис внимательно посмотрел на Тигру, насколько позволяло все еще не восстановившееся зрение, но она, кажется, все-таки не видела Ника. Нет, точно не видела: она развернулась и как ни в чем не бывало прошла сквозь него. Дрейвен слишком поздно отступил назад и недовольно откашлялся: даже лишившись тела, он по-прежнему не одобрял тактильный контакт.
  «Не пробовал, но осуждаю», - всплыло откуда-то из памяти. О чем это?
  «Это у тебя мозги размягчаются», - услужливо подсказал Ник.

Отредактировано Travis Gunner (2013-12-01 23:42:47)

«Не любит людей и считает себя самым умным, говоришь?» – Трэвис усмехнулся, а Доменик уже крутился вокруг непонятной штуковины, с разных сторон изучая эту родственную душу.
  «Сумасшествие какое-то» , - вынес он, наконец, свой вердикт и скопировал усмешку Ганнера.
  «Вы подружитесь».
  Раз Тигра не считала говорящую воинственную перечницу чем-то неординарным, то можно было временно выбросить ее из головы, тем более, что после года общения с Асами к таким вывертам начинаешь привыкать. Трэвис заново отсортировал свои насущные проблемы в порядке важности и вычленил то, что надо было озвучить.
– Я хотел не совсем показать… знаешь, как-то я делал наркотик для Асов. Для одного Аса точнее. Он остался доволен. Теперь я хочу повторить, - Ганнер заговорщицки улыбнулся. – Обещаю, что это будет веселее, чем бродить со мной по кошмарам.
«Куда уж веселее?»
– И к слову, насчет этого… Давай, это останется между нами? Я просто опробовал сыворотку, побочный результат эксперимента. Я не собирался запускать ее в массовое производство, просто надо было проверить…
  Алхимик сам слышал, что все это звучит жалко и, мягко говоря, не слишком правдоподобно.
Ладно, чего там, – он махнул рукой и начал растирать колено, которое, наконец, напомнило о себе ноющей болью. – То, что ты видела – это не сон, это воспоминание. Мы с Никки… в смысле, с Домеником, были давно знакомы. Не знаю, попало это в официальные армейские досье или нет.
  Когда этот болван умер, меня накрыло. Он хоть и был редкостной занозой, но без него, знаешь, стало как-то скучно. Ну, ты уже видела, какая у нас была веселая молодость. Мне захотелось на пару дней вернуться назад. Я только не учел некоторых нюансов сыворотки. Эти бьющиеся стены и исчезающие комнаты – всего этого на самом деле, конечно, не было. Хотя ножи были, – Трэвис снова вспомнил, как в него метали лезвия, и нервно рассмеялся.
«Только попробуй заикнуться, что ты не знал об обострении страха».
«Успокойся. Я сказал, не учел».
- Ну и еще я не учел, что эта дрянь такая прилипчивая. Извини, я знаю, что мы договаривались встретиться несколько дней назад. Кстати, а какое сегодня чисто?
«Умение врать возвращается, значит, и правда отходишь».
«Спасибо, доктор».
– В общем, уже неважно. Спасибо, что выдернула меня. И… этому… тоже спасибо. Если вы все еще собираетесь попробовать новый бред моего производства, то жду вас через два дня. Обещаю к тому времени снова стать человеком.

Отредактировано Travis Gunner (2013-12-02 17:42:48)